Отличие словацких фамилий от чешских. Чехи и словаки: непростой «брак» и тихий «развод

из "Большой Российской энциклопедии"

Словацкий язык, язык словаков, живущих главным образом в Словацкой Республики (около 5,4 млн. человек. 2001, перепись). Относится к западной группе славянских языков. Имеет 3 диалекта: западнословацкий , среднесловацкий и восточнословацкий . По строю близок к чешскому языку, в ряде черт - южно-славянским языкам. Фонетические особенности: наличие специфического гласного ä, согласных dz, dž, дифтонгов ô (uo), ia, iu, ie, противопоставления l и I". По краткости и долготе различаются гласные (а-á, о-ó, u-ú, i-í) и плавные согласные (r-ŕ, l-ĺ). В С. я. есть ритмическое правило, по которому в слове не должны следовать друг за другом долгие слоги. Для морфологического строя характерны высокая степень регулярности форм склонения и спряжения: окончания -m в 1-м лице единственного числа глаголов, -om в творительном падеже единственного числа существительных мужского и среднего рода, - u в родительном падеже единственного числа существительных мужского рода на -а; утрата именных форм прилагательных. В словацком языке сохранились формы плюсквамперфекта. Графика - латинская, с рядом диакритических знаков. Древние письменные памятники восходят к 15-16 вв. Основы современного литературного языка, базирующегося на среднесловацком культурном интердиалекте, заложены в 40-х гг. 19 в.

Л. Н. Смирнов.

По материалам "Большой Российской энциклопедии". Я набрался наглости и "модернизировал" её основываясь на более свежих фактах. Оригинал можно найти .

из энциклопедии "Кругосвет"

СЛОВАЦКИЙ ЯЗЫК, язык словаков – основного населения Словацкой Республики (входила в Венгерское королевство, Австро-Венгрию, Чехословакию, ныне независимое государство, население 5 млн. человек, почти 90% из которых – этнические словаки), а также ряда территорий в Венгрии, Польше и на Украине (около полутора миллионов человек). Первые памятники относятся к 14 в. Язык был возрожден Людовитом Штуром в 19 в.

Западнославянский язык, близкий к чешскому и в меньшей степени к польскому. От чешского его отличает отсутствие перехода ju в ji, окончание -m в 1-м лице единственного числа (в чешском -u), что сближает словацкий с польским, и некоторые другие особенности фонетики и словоизменения.

Язык принято считать напевным, в нем имеются краткие и долгие гласные, дифтонги ia, ie, iu, uo. Действует «ритмический закон», согласно которому два долгих слога не могут быть рядом; гласный второго слога тогда сокращается, поэтому в слове dobrý окончание долгое, а krásny – краткое. Язык сохранил западнославянское произношения ятя как гласного переднего ряда нижнего подъема.

В отличие от многих славянских языков, звательного падежа здесь нет, нет и противопоставления полной и краткой форм прилагательных, но зато хорошо развита система глагольного вида, почти все глаголы парные. Даже отглагольные существительные от глаголов разных видов – тоже разные: zrezanie – zrezavanie. Будущее время образуется, как в русском: prečítam "прочитаю", budem chodiť "буду ходить", кроме нескольких глаголов движения, где используется приставка poidem "буду идти". В прошедшем времени сохранился вспомогательный глагол "быть": hovoril som "я говорил"; кроме того, есть давнопрошедшее bol som robil "работал" (до какого-то момента в прошлом).

В языке три группы диалектов: западные (ближе к чешскому), восточные (ближе к польскому и украинскому), центральные (наиболее близкие к литературному словацкому языку).

"Чешский и словацкий языки. Немного истории" (http://jazyk.prag.ru)

Словацкий - самый близкий к чешскому словянский язык. Настолько близкий, что чехи и словаки без труда понимают друг друга. Поэтому в Чехии на административном уровне не требуют даже переводов. Словацкий, все же, является вполне самостоятельным и развивающимся согласно своим внутренним закономерностям языком.

Несмотря на то, что словацкий от чешского стал отличаться сразу же после распада славянского сообщества, до 19 в. в Словакии, в качестве литературного языка, использовался чешский, в который постепенно входило все больше словацких элементов, в 15 и 16 вв. появляются первые связные словацкие тексты. В конце 18 столетия Антон Бернолак (1762 - 1813) попытался создать письменный словацкий, но его цель воспользоваться главным образом западнославянским диалектом так и не была достигнута. Только в половине 19-го столетия группе словацких патриотов во главе с Людовитом Штуром (1815 - 1856), Йозефом Милославом Гурбанем (1817 - 1888) и Михалом Милославом Годжоу (1811 - 1870) удалось создать письменный словацкий язык на основе среднесловацкого диалекта.

Чехи могут без проблем читать словацкие газеты, слушать на словацком радио и смотреть телевизор. Причина этому - множество общего в становлении двух языков. Так, например, и в чешском и словацком слилось произношение i и y , в обоих языках существует краткие и долгие гласные, ударение падает на первый слог. Также много общего можно найти, сравнивая склонение, спряжение и словообразование. Наиболее выразительные отличия появляются в словарном запасе, который сильно изменился в результате раздельного исторического развития двух стран. В периоды 1918 - 1939 и 1945 - 1992 чехи и словаки жили в одном государстве, и поэтому контакт двух языков был понятным каждодневным явлением. Результатом многолетнего соприкосновения стало как наличие общих слов и языковых конструкций. Так, например, в чешском языке появились слова: výdobytek, rozlučka, horkotĕžko, neurčitek, dovolenkový, odvislý . Спортивные комментаторы иногда произносят имена на словацкий манер: Братиславчан, Жилинчан (вместо Брастиславан, Жилинян ). Влияние словацкого на чешский - это также присутствие в последнем наречий: vynikajícnĕ, strhujícnĕ .

Словацкая Письменность С XVI Века

В 1950-х годах словацкие языковеды, соглашаясь с их бывшими чешскими профессорами, пришли к выводу, что кодификация литературного словацкого языка была осуществлена Антоном Бернолаком (Anton Bernolak) в 1780-х годах. По их мнению, письменный словацкий до Бернолака был литературным чешским, немного изменённым под региональным словацким влиянием. Долгое время добернолаковские литературные памятники оставались малоизученными, и выводы 1950-х повторялись. В большей степени эти исследования основывались на так называемой "высшей литературе" (? "high literatire"), т.е. главным образом на церковной литературе, написанной лютеранскими авторами. Кроме того, учёные обычно опирались на предположение о том, что отличные от чешских характеристики этого языка также являлись чешскими, даже когда они существовали в обоих языках, чешском и словацком; нормой считался пражский узус, даже после изменений последнего, причем словацкий остался прежним; исследователи также основывали свои заключения на представлениях, а не на статистике появления словацких, старо-чешских и современных чешких форм в текстах, написанных в Словакии. Детальные исследования норм и стандартов правописания не появились до 1990-х годов. Интересно, что они были проведены авторами вне Словакии: Lubomir Durovic (University of Lund, Sweden); Mark Lauersdorf (Luther University, Iowa); и Константин Лифанов (МГУ, Россия).

В феврале 2001-го года МГУ выпустил книгу Лифанова о языке словацкой католической церковной литературе ("Генезис словацкого литературного языка" ) XVI-XVIII веков. Он делает вывод, что вопреки более ранним предположениям словацких историков-лингвистов, словацкая письменность отличалясь от пражской уже с XVI столетия. После 1530-х годов изменения, происходящие в чешском письме, постепенно перестали перениматься словацкими писателями. Последние начали полагаться на собственные традиции, сначала в церковных писаниях, а позже и в административных текстах. Развивающаяся письменность сохранила некоторые граматические особенности, устаревшие к тому времени в чешском языке, и кодифицировала собственно словацкие особенности в большинстве случаев отличия обоих языков. Это была письменность как католических, так и лютеранских писателей. В то время, как иследования 1950-х утверждали, что письменный язык подразделялся на западную, центральную и восточную ветви, Лифанов считает что в действительности был только один общепризнанный литературный язык, основывавшийся, в основном, на западно-словацких свойствах.

Лифанов пишет, что "руководство стиля" ("manual of style") Бернолака 1790-х годов не было новой стандартизацией, а скорее кодификацией состояния, складывавшегося ещё с начала 17го века. Только лютеранские церковные сочинения и поэзия (но немного и других текстов) во времена контрреформации пошли по другому пути, но и они не использовали современный им чешский язык. Вместо этого они следовали устаревшему стилю перевода Библии, выполненному ранними чешскими протестантами. Хотя выводы Дюровича (Durovic) не совпадают с работой Лифанова, Дюрович показал, что Бернолак основывался на книге по грамматике 1740-х годов, написанной Павлом Долежалом (Pavel Dolezal). Существовавшая словацкая письменность была настолько хорошо установленна, что даже приветствовавшие кодификацию Бернолака, отдавали последней должное, когда она совпадала с существующими правилами, но часто возвращались к традиционному письму, если "руководство стиля" Бернолака расходилось с ним.

Подытожив всё это, получается, что словаки приняли чешское письмо в XIV веке. Вопреки теории, опубликованной в 1950-х годах и мало исследованной с тех пор, Лифанов утверждает, что словацкая письменность отошла от чешской после 1530-х годов. Словацкая письменность развилась к 1610-му году, и использовалась в течении разных этапов стандартизаци в середине XIX столетия.

Если поинтересоваться у гугла, насколько отличаются чешский и словацкий языки, то он выдает немало статей, но в большинстве авторы утверждают примерно следующее:
"чехи и словаки понимают друг друга без проблем."
"Работающие в бюро переводов со словацким языком специалисты одновременно также переводят документы или тексты на чешском. Разница между двумя этими языками небольшая, она гораздо меньше, чем, к примеру, между украинским и русским. Несмотря на то, что сегодня Чехия и Словакия – два разных государства, здесь типичны ситуации, когда созданные для одной страны языковые продукты без перевода используются в другой. Например, в Словакии никого не смущают киносеансы на чешском, а в Чехии запросто крутят рекламные ролики, в которых персонажи говорят по-словацки. Для того, чтобы общаться друг с другом на личном и официальном уровне, этим двум народам не требуются услуги бюро переводов."

Это входило в противоречие с рассказом отца, который часто ездил в командировки в Чехословакию при Союзе. Один из тамошних коллег был словаком и он спросил его как-то, в чём отличие между чешским и словацким. Тот стал объяснять длинно и малопонятно (во всяком случае, для переводчицы), а потом, чтоб проиллюстрировать, рассказал что-то на чешском и повторил на словацком. Отец... почти всё понял. Хотя чешский почти не понимал. И - заговорил на украинском. Словак... тоже почти всё понял. Потом они с ним таким образом общались без переводчика, повторяя кое-что на немецком: словак был пожилым человеком и русского не знал, но немного помнил немецкий, как и отец.

Так вот, сегодня я в Киеве на выставке, посвященной образованию, познакомилась с чехами, которые рекламировали здесь свой Южночешский университет и делились опытом на разных "круглых столах". Один из них прекрасно говорит по-русски. Разговор с образования как-то перешел на историю Украины и Чехии, отличия между чехами и словаками, украинцами и русскими, языками. Оказалось, Иван уверен в том, что русский и украинский языки даже больше похожи, чем чешский и словацкий. Потому что он понимает и украинский, хотя и не говорит. А вот его двадцатилетняя племянница, когда недавно поехала к родственникам в Словакию, вынуждена была объясняться со своими ровесниками, не знающими чешского, на английском. И это теперь - обычная история. То есть, старшие поколения, действительно, плохо осознавали разницу между двумя языками, так как при Чехословакии по радио и телевидению звучали и тот и другой. Но за прошедшую после "развода" четверть века выросли поколения чехов, которые уже не понимают словацкий.
Сейчас, в гостинице, стала искать, что думают об этом чешские лингвисты. Оказывается, они

С раннего средневековья, когда перестало существовать древнее Великоморавское государство, словацкие земли находились под властью Венгерского королевства. Чехи, напротив, создали собственную государственность. До поры до времени связи между «родственниками» были не слишком тесными. Ситуация начала меняться в XIX столетии, когда Чехия и Венгрия (с входящими в ее состав словацкими землями) были провинциями монархии Габсбургов. Чешское и словацкое национальные движения поначалу представляли собой немногочисленные интеллигентские кружки, занимавшиеся изучением национального языка и пропагандой славянских культурных традиций. Но постепенно число «национально сознательных» чехов и словаков росло. Началось выдвижение политических требований. Об истоках словацкого национального движения рассказывает братиславский историк Ян Млынарик:

«Первым документом современного словацкого народа были «Пожелания словаков», принятые на собрании деятелей национального движения 10 мая 1848 года в Липтовском Микулаше под председательством Людовита Штура. Но, как известно, только падение режима баховского абсолютизма сделало возможным новое выдвижение словаками своих требований. Тогда и был принят второй документ словацкой политики – 6 июня 1861 в Турчанском Мартине под названием «Меморандум словацкого народа». В нем выражалось пожелание, чтобы сейм Венгрии признал словаков отдельным народом; чтобы земли, населенные словаками, составляли в рамках Венгрии автономную территорию под названием «Словацкая земля»; чтобы в общественной жизни, в учреждениях, церквях и школах в Словакии использовался только словацкий язык и чтобы словацкие культурные учреждения получали поддержку из государственной казны. Но, как мы знаем, и этот документ в условиях тогдашней габсбургской монархии не нашел понимания у правящих кругов».

Надо отметить, что словаки подвергались более сильному политическому давлению и преследованиям на национальной почве, чем чехи. С 1867 года габсбургская монархия именовалась Австро-Венгрией, и обе ее части – западная, в состав которой входила Чехия, и восточная, венгерская, в которой жили словаки, - пользовались значительной автономией во внутренней политике. Венгерские власти, несмотря на провозглашенное равноправие всех народов страны, взяли курс на мадьяризацию, полное доминирование венгерского языка в государственном управлении, общественной жизни и системе образования.

В этих условиях лидеры словацкого национального движения стремились сотрудничать с чешскими активистами, которым удалось добиться заметных успехов в защите национальной самобытности. Известный словацкий общественный деятель Людовит Штур отмечал: «Храни нас Бог от отделения [от чехов]. Мы хотим и останемся тесно связаны с ними. Всегда, когда они добьются чего-то значительного, мы будем учиться у них, останемся в духовном единении с ними». В 1896 году в Праге было основано общество под названием «Чешско-словацкое единство». С 1908 года в моравском курортном городке Лугачовице проходили ежегодные встречи чешской и словацкой интеллигенции.

В то же время проект чешско-словацкого национально-государственного объединения приобрел реальные очертания лишь в годы Первой мировой войны. Одним из лидеров Чехословацкого национального комитета, созданного на Западе профессором Томашем Масариком, был Милан Растислав Штефаник - словацкий астроном, путешественник и военный пилот, служивший тогда во французской армии. Он представлял интересы словаков в эмигрантских кругах, целью которых стало поражение австро-венгерской монархии и создание самостоятельного государства чехов и словаков. Добиться этого удалось осенью 1918 года. 30 октября представители словацких политических партий и интеллигенции собрались в Турчанском Мартине, где приняли «Декларацию словацкого народа». В ней, в частности, говорилось о том, что «словацкий народ - часть единого с языковой и культурно-исторической точки зрения чехословацкого народа». Двумя днями раньше в Праге была провозглашена независимость Чехословакии.

Концепция «чехословакизма» была важной составной частью идеологии новой республики. Чехи и словаки провозглашались одним народом, государственным языком был объявлен «чехословацкий язык», который, правда, существовал «в двух формах» - чешской и словацкой. Эта теория отражала, с одной стороны, убеждения создателей Чехословакии, с другой же – политическую необходимость. Ведь только тесный союз чехов и словаков обеспечивал им заметный перевес над многочисленными национальными меньшинствами новой страны, в первую очередь судетскими немцами и венграми. Эдвард Бенеш, второй президент республики, был преисполнен оптимизма относительно единства «чехословацкого народа» даже тогда, когда над страной уже сгущались тучи. Вот что говорил Бенеш, обращаясь к словакам во время визита в Братиславу в 1936 году:

«Если Словакия и вся республика будут воодушевлены и исполнены такой любовью к нашим народным идеалам, к миссии нашего государства, - любовью, которую я видел в эти дни здесь у вас, - с республикой ничего не случится, она будет процветать и будет великой».

В действительности, однако, картина была не столь идиллической. Трения между чехами и словаками возникли уже в 20-е годы, когда словацкие политики начали добиваться автономии, которая, как они утверждали, была обещана Словакии при создании республики в 1918 году. Словацкая политическая сцена раскололась на централистов и автономистов. Среди последних ведущую роль играла Народная партия (по-словацки – ľudáci) во главе с многолетним лидером словацкого национального движения, католическим священником Андреем Глинкой. С 1930 года требование широкой автономии значилось в программе этой партии. Экономическая отсталость Словакии по сравнению с Чехией, прилив чешских специалистов (врачей, инженеров, учителей) в Словакию, рост безработицы, диспропорции в национальной политике пражского правительства вызывали недовольство многих словаков. В некоторых случаях эти диспропорции были очень заметны. Так, в чехословацкой армии во второй половине 30-х годов лишь один из 130 генералов был словаком, всего же доля представителей этого народа в офицерском корпусе не достигала и 4 процентов!

Тем не менее лояльность республике проявляло абсолютное большинство словацкого населения, в том числе и сторонники Народной партии. В мае 1938 года, когда в Словакии прошли выборы в местные органы власти, убедительную победу на них одержал блок «Словацкое объединение за чехословацкую демократию и республику», набравший 44 процента голосов. Людáки оказались на втором месте с 27 процентами, коммунисты – на третьем (7 процентов). Однако осенью того же года, после трагического для Чехословакии Мюнхенского соглашения великих держав, словацкие автономисты добились реализации своих планов. Полномочия центрального правительства были заметно урезаны, Словакия получила широкое самоуправление. Эта победа, правда, имела горький привкус: под давлением гитлеровской Германии южные районы Словакии, где большинство составляло венгерское население, в ноябре 1938-го были присоединены к Венгрии.

В планы нацистов, однако, входило окончательное уничтожение Чехословакии. Германия использовала настроения радикального крыла людáков во главе с Войтехом Тукой для провоцирования кризиса в Словакии. Когда 9 марта 1939 года в ответ на выступления радикалов Прага ввела на территории Словакии военное положение, Гитлер вмешался. Лидер Народной партии Йозеф Тисо был приглашен в Берлин, где нацистский вождь фактически предъявил ему ультиматум: либо Словакия объявляет себя независимой, либо она «будет предоставлена своей судьбе». Второй вариант содержал недвусмысленную угрозу: Гитлер мог позволить своей союзнице Венгрии, мечтавшей о восстановлении прежних границ, оккупировать Словакию.

В этой хмурой атмосфере 14 марта 1939 года парламент Словакии провозгласил независимость страны. На следующий день немецкие войска оккупировали чешские земли, объявленные «протекторатом Богемия и Моравия». Крах чехословацкого государства оказался делом рук нацистов в большей мере, чем следствием тяги словаков к самоопределению. Представитель Народной партии, будущий министр внутренних дел Словакии, один из организаторов репрессий против словацких евреев Александр Мах заявил тогда, выступая с радиообращением:

«При столь значительном изменении карты Европы, при занятии Чехии и Моравии немецкими войсками, и у нас должны были быть приняты определенные меры для того, чтобы предотвратить кровопролитие. Но заверяем вас: всё, что происходит сейчас, делается во имя сохранения мира и с согласия компетентных органов власти. В нашем усилии обеспечить мир и спокойствие на нашей земле – в этом усилии нас поддерживает величайший народ современности и его великий вождь, и верим, что мир будет сохранен, а наши права – обеспечены».

Мир, как известно, сохранен не был. Словакия, став сателлитом Германии, приняла участие в войне против СССР и западных союзников. Впрочем, многие словаки очень скоро разочаровались в «независимости» под крылом Гитлера. Возникло партизанское движение, которое осенью 1944 переросло в Словацкое национальное восстание. Хотя немцам удалось подавить его, через несколько месяцев советские войска вошли на территорию Словакии. Чехословацкая республика была восстановлена – но в ней вновь вышли на первый план так и не разрешенные проблемы чешско-словацких отношений. Централистское устройство республики по-прежнему не устраивало значительную часть словаков. Более того, политические настроения на западе и востоке страны были разными: если в чешских землях на выборах 1946 года лидерство захватила компартия (КПЧ), то в Словакии с большим перевесом победила Демократическая партия, с подозрением относившаяся к стремлению коммунистов монополизировать власть в стране. В 1948 году, после коммунистического переворота в Праге, эта партия была разгромлена, многие ее активисты (как и чешские противники КПЧ) оказались в тюрьмах и лагерях.

Концепция «чехословакизма» после войны была отвергнута. Но многие коммунистические вожди, казалось, были ее приверженцами: они видели словацкий сепаратизм и национализм даже там, где им и не пахло. Особенно отличался этим Антонин Новотны, с 1957 года - президент Чехословакии. Вот как описывает его скандальный визит в Словакию чешский историк Иржи Пернес в своей книге «Они нами правили»: «Недоверие Новотного к словакам достигло апогея во время его поездки в Мартин в августе 1967 года, к столетию основания первой словацкой гимназии. Президент вступил в конфликт с делегацией культурно-просветительского общества «Матица словенска», отказался принять приготовленные для него подарки и вошедшим в историю выкриком – «Божка, ничего не бери!» - запретил это и своей супруге. Потом развернулся и, не попрощавшись, уехал в Прагу, не выполнив запланированную программу визита».

Новотны не учел, что времена изменились. Поведение президента вызвало возмущение не только в Словакии. Под давлением реформистского крыла в КПЧ в начале 1968 года Новотны был смещен со всех постов. Символом начавшейся «пражской весны» стал его преемник, словак Александр Дубчек. Но, как известно, реформы в Чехословакии были заморожены после вторжения в августе 1968 года войск Варшавского договора. После падения Дубчека новый курс на так называемую «нормализацию» провозгласил тоже словак – Густав Гусак, ставший лидером КПЧ, а позднее и президентом республики. Уже после вторжения иностранных войск был принят закон, преобразовавший Чехословакию в федерацию. Но федеративным государством она была лишь на бумаге – все важнейшие политические вопросы решались в здании ЦК КПЧ в Праге, а самые главные – и вовсе в Москве. Однако чешско-словацкие отношения оказались вписанными в коммунистическую концепцию истории. Вот как формулировал ее один из лидеров словацких коммунистов – Вилиам Шалгович, выступая по радио в 1978 году:

«С созданием Чехословацкой республики в общем доме после многовековой разлуки вновь соединились самые близкие славянские народы – чехи и словаки. Исполнилась их давняя, передаваемая из поколения в поколение мечта – жить в едином государстве. Закончилась очень долгая эпоха национального угнетения, были созданы возможности для развития национальной культуры и для некоторых социальных и демократических перемен. Возникновение независимой Чехословакии было результатом многолетней национально-освободительной борьбы. Непосредственные условия для этого государственно-политического акта создала Великая Октябрьская социалистическая революция, которая указала путь к освобождению народов от всех форм угнетения».

Падение коммунистического режима в 1989 году, казалось бы, создало условия для формирования демократического федеративного государства чехов и словаков. Но выяснилось, что стремление чешских и словацких политиков к единству не так уж велико – в отличие от желания повысить свою популярность за счет раздувания национальных страстей. Уже в 1990 году разгорелась так называемая «война из-за черточки», связанная с названием государства: чехи настаивали на прежнем написании «Чехословакия» - в одно слово, словаки же требовали дефиса: «Чехо-Словакия». Наконец был принят компромиссный вариант: страну официально назвали «Чешской и Словацкой Федеративной Республикой» (ЧСФР), сокращенное же название по-словацки могло писаться с дефисом, по-чешски – без него.

Политические и психологические причины отчуждения чехов и словаков сформулировал в 1992 году в интервью словацкому радио президент ЧСФР Вацлав Гавел:

«Тот чех, который утверждал бы, что словаки – странные, второсортные или подозрительные только потому, что несколько отличаются от чехов и стремятся как-то реализовать свою национальную идентичность, - такой человек был бы сумасшедшим, и мне кажется, что таких людей в Чехии очень мало. Тем не менее, с другой стороны, правда то, что среди чехов весьма распространено определенное недоверие к каким-то национально-освободительным усилиям словаков. Причина этого проста. Дело в том, что у чехов национальное чувство и традиция чешской государственности как-то сливаются с чувством принадлежности к Чехословакии и ее государственности. Всё федеральное здесь в Чехии люди куда больше считают своим, нежели в Словакии, где всё федеральное часто воспринимается как что-то навязанное, что-то слегка враждебное, что-то подозрительное».

Парламентские выборы 1992 года привели к победе в Чехии и Словакии «разнонаправленных» политических сил: чехи отдали большинство голосов праволиберальной прозападной Гражданской демократической партии Вацлава Клауса, словаки же поддержали авторитарного националиста Владимира Мечьяра и его Движение за демократическую Словакию. Вопреки ожиданиям, оба политика быстро нашли общий язык, отдав предпочтение разделению страны. Решение это было верхушечным, большинство населения его не поддерживало: по данным опросов, в марте 1992-го за независимость двух республик выступало лишь 17% словаков и 11% чехов. (Правда, 32% словаков и лишь 6% чехов выступали за замену федерации конфедерацией). Тем не менее громких сожалений по поводу конца Чехословакии слышно не было.

1 января 1993 года на месте ЧСФР возникли два новых государства – Чешская и Словацкая республики. Характерно, что флаг былой федерации унаследовала Чехия – как и праздник 28 октября. Но пути двух стран вновь пересеклись, и довольно скоро: с мая 2004 года Чехия и Словакия входят в Евросоюз. Соперничество чехов и словаков существует теперь главным образом в спорте: атмосфера во время футбольных и хоккейных матчей двух сборных обычно наэлектризованная. Чехи, конечно, огорчились тому, что их команда, в отличие от словацкой, не поедет в будущем году на чемпионат мира по футболу в Южную Африку. Но большинство чешских болельщиков, несомненно, будет переживать за соседей.

Прошло всего 10 лет после распада чехословацкой федерации, а дети в чешских школах уже не понимают по-словацки. Если бы центральное чешское телевидение решило показать известную словацкую сказку Perinbaba, то она должна была бы быть переведена на чешский или сопровождаться субтитрами. Словацкий встал в один ряд с русским и польским языками.
Директор одной из начальных школ Яна Новотна подтвердила, что дети просто не встречаются со словацким языком, потому они его не понимают. О подобном феномене рассказала учительница чешского языка Анна Волавкова: "Я прочитала своим ученикам в пятом классе отрывок из произведения на словацком языке, который раньше был в хрестоматии. Потом дети должны были написать, о чём был текст. Общий смысл они всё же уловили, однако много слов они просто не знали". Школьники думали, что слово bábika (на словацком - "кукла") означает бабушка (в чешском - babička), что глагол počúvať (на словацком - "слушать") означает одалживать (на чешском - půjčovat). Ещё хуже ситуация обстояла с попыткой понять новостной видеоролик на словацком языке: многие дети подумали, что это был польский.
Лингвисты нисколько не удивляются сложившейся ситуации. Отокар Шолтыс с факультета социальных наук Карлова университета (Прага) констатирует, что в скором времени даже взрослые не смогут похвастать тем, что знают на один иностранный язык больше.
По мнению некоторых литераторов, подобное забывание чехами словацкого языка негативно скажется больше на чехах. Словаки же утверждают, что проблемы с чешским языком в стране нет. По телевидению часто показывают чешские фильмы, да и литературы на чешском языке на прилавках магазинов предостаточно. Словацкие дети чаще встречаются с чешским языком, тогда как словацкий давно исчез из чешских учебников.

Словацкий язык я начала изучать в автомобиле. Первым понравившимся мне словом было «припутаться» - «пристегнуться». Затем приятный женский голос из навигатора начал указывать: "Одбочте вляво/вправо" - Поверните налево/направо". Короче, если призвать на помощь любознательность, доброжелательность и немного воображения, то можно не запутаться. Единственное слово, которое бросало меня в дрожь в Словакии и в Чехии, было написано большими черными буквами и звучало как «Позор!» Я невольно оглядывалась, недоумевая, что такого позорного я натворила, хотя еще по первым посещениям Праги помнила, что это просто предупреждение: «Осторожно!»

А в остальном словацкий язык оказался милым, остроумным и добродушным. Он легко запоминался благодаря синонимам богатого русского языка. Кроме этого я в очередной раз поблагодарила советскую систему образования, согласно которой в русских школах все должны были изучать национальный язык той союзной республики, в которой волею судеб, точнее, работы родителей, на данный момент оказался школьник. Детство мое прошло на востоке Украины (ранее УССР) , где все говорили на русском, а украинский звучал только с театральной сцены. Но в школьной программе украинский язык и литература занимали столько же часов, сколько и русский, что увеличивало число уроков и нагрузку на наши несчастные головы почти в два раза по сравнению с более счастливыми школьниками, жившими в России (тогда РСФСР). А нам хуже всего было в старших классах, когда мы стали изучать язык и литературу западной Украины, наполненную совершенно непроизносимыми и непонятными для нас венгерскими словами. После этого даже уроки немецкого казались легкой прогулкой. Но учителя у нас были отличные, и не только по физике и математике, благодаря их терпению мы выучили все языки, включая украинский. Так что теперь я понимаю словацкий, в котором встречаются и немецкие, и венгерские слова, а также и чешский, и польский языки, которые, как русский и украинский, происходят от древнего языка руситов, населявших когда-то Центральную Европу.

Вообще, господа туристы, учите языки, все, которые вам преподаются, встречаются и попадаются. Нужно не много времени, чтобы выучить фразы вежливости и счет до 10, (можно только до 5, дороже 5 EU покупать не стоит). А дальше, хорошо зная русский + смесь английского, немецкого, французского, генетическую память русинского и старославянского, добавив артистический язык мимики и жестов, в Европе вы не пропадете. Чтобы покончить языковой проблемой, скажу, что в Словаки и Чехии, когда рядом не было Сони, я вспоминала свой школьный украинский, и меня понимали, но принимали за польку.

Итак, уже знаете, что самые главное слово во всем мире «Спасибо».

Спасибо/благодарю вас: По-словацки Ďakujem vám (Дякуем в-а-а-м); по-чешски Děkuji (Декуи); по-польски Dziękuję (Джзекуе). Мне это было легко запомнить по аналогии с украинским Дякую.

Второе необходимое слово - Пожалуйста: по-словацки и чешски Prosím; по-польски Proszę (Прошзе).

Но лучше вспомним, что местом рождения славянской азбуки была Великая Моравия, в центре которой сейчас находится Словакия. Наивысшего развития славянское государство, известное как Великая Моравия, достигло в IX веке с приходом Кирилла и Мефодия (*) под управлением князя Святополка I. Возникает вопрос, почему в Словакии пишут на латинице, если Словакия является родиной кириллицы? Но языки, особенно бюрократические, связаны с политикой. Это было и в прошлые века, и в наше время, когда развал СССР сопровождался наступлением латиницы на кириллицу в бывших союзных республиках.

Владения Великой Моравии при Святополке I (871-894) в проекции на карту современной Европы.

В 862 (или в 863) году) в Константинополь явились послы от моравского князя Ростислава. Послы просили прислать «епископа и учителя», который бы им «въ свои языкъ истую вѣру съказалъ» Ввиду такой просьбы, по словам «Жития Мефодия», император призвал Константина и обратился к нему с такой речью:

«Слышишь ли, Философ, речь сию? Никто другой не может сделать этого, кроме тебя. Так на тебе дары многие, и, взяв брата своего игумена Мефодия, ступай же. Ведь вы с ним солуняне, а солуняне все чисто по-славянски говорят». (Солуняне это жители нынешнего Салоники, второго по величине города Греции, где часть населения говорила на старославянском языке.)

По словам болгарского монаха Черноризца Храбра «Если же спросишь славянских грамотеев, говоря: «Кто вам письмена сотворил или книги перевёл?», то все знают и, отвечая, говорят: «Святой Константин Философ, нареченный Кириллом - он нам письмена сотворил и книги перевёл, и Мефодий, брат его. Поскольку ещё живы, видевшие их.» И если спросишь: «в какое время?», то знают и говорят в лето от сотворения всего мира 6363 (это 855 год по юлианскому календарю) В Моравии Константин и Мефодий продолжали переводить церковные книги с греческого на славянский язык, обучали славян, включая жителей на землях будущей Карпатской Руси, чтению, письму и ведению богослужения на славянском языке. Братья пробыли в Моравии более трёх лет (по Житию Константина 40 месяцев). Моравская миссия также подготовила крещение Болгарии (864).

Памятник Кириллу и Мефодию в центре словацкого города Жилина.

Двойной (патриарший) крест символизирует христианский крест, который использовался, начиная с IX века в Византии и был принесен в Словакию Кириллом и Мефодием в 863 году.

Братья Кирилл (в миру Константинн по прозвищу Философ, 827-869, Рим) и Мефодий (в миру Михаил; 815-885, Моравия) пришли в Моравию из города, Солуни (ныне второй по величине город Греции Салоники)

Отъехав в Моравию, Константин-Кирилл с помощью брата Мефодия и учеников, составил славянскую азбуку и перевёл на болгарский язык с греческого основные богослужебные книги: Евангелие, Апостол и Псалтырь, а также Октоих. Деятельность Мефодия и его учеников протекала в очень сложных условиях. В 870 году осле того, как Ростислав потерпел поражение от Людовика Немецкого и в 870 году умер в баварской тюрьме, моравским князем стал его племянник Святополк, который подчинился немецкому политическому влиянию. Латинско-немецкое духовенство всячески мешало распространению славянского языка, как языка церкви. После смерти Мефодия в его противникам удалось добиться запрещения славянской письменности в Моравии. Многие ученики были казнены, некоторые перебрались в Болгарию.

Сейчас Кирилл и Мефодий канонизированы и почитаются как святые и на Востоке, и на Западе. В славянском православии почитаются как святые равноапостольные «учители словенские».

Надпись на пьедестале памятника святым Кириллу и Мефодию в г. Жилина.

Но почему кириллицу, т. е. алфавит, разработанный Кириллом и Мефодием в IX веке, на ее родине в Словакии победила латиница, восходящая к греческому алфавиту и возникшая в латинском языке в середине I века до н. э.?

С одной стороны, это можно объяснить тем, что латинский язык наряду с древнегреческим с давних пор до настоящего времени служит источником для образования международной общественно-политической и научной терминологии, а на латинице научные термины пишутся легче и, главное, короче, чем на кириллице.

С другой стороны, латинский язык до конца XVIII века был основным языком преподавания в окружающих Словакию государствах. В Пражском университете и гимназиях Чехии преподавание велось не на чешском, а на латинском. Латинский был также официальным языком Речи Посполитой, а до середины XIX века официальный языком Венгерского королевства. Не стоит забывать, что в XI-XIV веках итоге Словакия стала частью Венгерского королевства, а затем находилась в составе Австро-Венгрии вплоть до её распада в 1918 году. Но основная причина в том что на Словакию с запада наступала германизация, а с востока мадьяризация (**).

Так, в Словакии и Чехии слова со славянскими корнями стали писать на латинице.

________________________________________________________________